Отношения палача и жертвы возникли со времен Адама и Евы.
Каин, так как он был первенцем Адама и Евы, оказался не столь оторванным от земли как второй их ребенок – Авель. Тело Каина не было омрачено клеймом первородного греха, но ресурс духа, вложенный в него, был недостаточен, чтобы изменить сложившуюся ситуацию и воссоединить своих мать и отца с планетным биоэнергетическим организмом. Когда Каин стал возделывать землю, он превратился в сотворца, содействующего земным стихиям, которые тогда еще были дружны с человеком. Брат его, Авель, появившийся с клеймом первородного греха и со слабым ресурсом духа, оказался настолько физически слабым, что имевшийся рацион питания, состоящий из злаков, овощей и фруктов, не восстанавливал здоровье, и мальчик день ото дня терял силы. Спасая своего сына, мать решилась на крайнюю меру – она стала отпаивать его кровью животного женской особи, внешне похожего на козу, но со щетиной, как у свиньи. Так была оборвана ещё одна нить связи с природой, на этот раз с фауной. Авель же быстро поправился и далее рос крепким и сильным.
Что же произошло, когда мать напоила сына кровью животного, и каким образом такая мысль пришла ей в голову?
Клеймо первородного греха означает отсечение индивида от средовых условий, то есть жизнь и смерть, присутствующие в любом средовом процессе, становятся непостижимыми как на уровне понимания, так и на уровне биохимических преобразований, происходящих внутри него. Такой индивид погружается в опосредованность, попадая под жёсткий диктат форм мира, теряя связь с формообразующими началами. Значит, первое убийство белкового существа совершила Ева-мать во имя спасения своего сына. Когда она увидела неотвратимость гибели Авеля, внутри её существа появилась мысль о враждебности окружающей среды и чувство опасности, вынуждающее человека защищаться. Желание же защититься, не обоснованное мудростью, неизменно порождает желание разрушать себя и мир вокруг. Разрушение кажется выходом из сложившейся ситуации, кажется спасением. Здесь и возникла мысль о том, что кровь быстроного животного придаст сыну силы. И, действительно, это подействовало. Но мальчик, вкусивший крови животного, был переведён на совершенно иные биохимические возбудители жизненной активности. Организм Авеля был восстановлен полностью, а дух его подорван окончательно. Теперь ситуация становится ещё более очевидной. Представим, что есть два человека. Пространственные контуры одного целостны, время его течёт гармонично, а у второго всё в точности до наоборот – внутренние разрывы, посредственный ум и потухшие глаза. Даже при легком усилении напряженности энергетических полей такой человек будет подвергаться ещё большему разрушению, потому как целостный объект всегда влияет на объект нецелостный таким образом, что или собирает его, восстанавливая полностью, или превращает в ничто. Такой процесс заложен в механике отношений среды и индивида, индивида и среды, потому как критическая степень разрозненности в одном из участков мироздания должна быть или нейтрализована до состояния «ничто», или восстановлена до возможности совершения хотя бы минимального обмена со средой. Это принцип, сохраняющий возможность жизнепроявленности в любом из существующих и несуществующих миров. Значит, слабый человек в присутствии сильного всегда осознает свою слабость и начинает мстить сильному за нее, пытаясь во что бы то ни стало уничтожить его морально или физически. Значит, на этом этапе отношений система анализа приводит к системе сравнения, откуда начинается прямой путь к системе конкуренции – внешней и внутренней.
Физическая жизнь Авеля была сохранена за счет убиения белкового существа. Когда оба брата стали самостоятельно обеспечивать себя пищей и были не беспомощны в исследовании окружающего мира, то есть овладели возможностью общаться не только на телепатическом уровне, но и с помощью некоторых издаваемых звуков – двузвучий или тризвучий, то высоких, почти что фальцетных, а то глухих, низких, естественная непосредственность Каина стала раздражать Авеля, подчеркивать его несбалансированность, неумение чувствовать мир, а радость Каина от общения с миром только патологическое желание Авеля защититься, вызванное страхом смерти. Однажды беспокойство внутри Авеля выросло тысячекратно, так как с течением времени средовые условия все изменялись и изменялись, а Авель, отделенный от них, оставался прежним, потому его страхи выросли до неимоверных размеров, и чем дальше, тем больше он уходил от осознания нереальности этих страхов. Здесь и возникает искушение, толкающее преступить черту «не убий». Авель решился – он пришёл в поле убить Каина. Получилось же наоборот – Каин, защищаясь, нечаянным образом убил брата.
Человек потерял последний шанс восстановить генетический баланс, позволяющий ему быть полноправным сыном природы, а не сиротой, обделённой кровом. Ведь, хотя убийство было вынужденным, черта так или иначе всё же нарушилась – черта, отделяющая естественное от искусственного, пролегающая как грань между жизнью и смертью. Червь сомнения въелся в мир, и мир раскололся на палача и жертву.
Отношения палача и жертвы – это отношения жесткой зависимости, направленной даже не друг к другу, а к самому себе. Они исключают самодостаточность и самостоятельность как категории сущностного движения по преобразовательной траектории. Ни тот, ни другой не обладают чем-либо и кем-либо не являются, они существуют постольку, поскольку предполагает их существование причинноследственный ряд вне системы парадоксов. Когда палач и жертва оказываются в одной точке, они соответственно реагируют друг на друга, причем функции палача и функции жертвы распределяются спонтанно. Здесь, чтобы выжить, один из них должен уничтожить другого – в физическом смысле или в сущностном, психологическом. Но, так как в мире существует ещё и система парадоксов (в описании Эдемского сада она была отражена как образ Змея), то существует другая иерархия отношений, где за основу принимается взаимодействие, или взаимное действие. Только благодаря системе парадоксов человеческий мир ещё жив. Прежде всего, парадоксом являются отношения между мужчиной и женщиной как между двумя элементами, находящимися в противофазе. На этом уровне внутренняя дискретность человека может быть восстановлена или разрушена окончательно. Парадокс отношений мужчины и женщины заключается в том, что в силу своей структурности им предназначено идти в противоположные стороны друг от друга. Но так как существуют электромагнитные поля, создающие прецедент притяжения одного элемента к другому, то и эти двое притягиваются друг к другу, вместо того, чтобы отталкиваться. Следующий момент парадокса в том, что они обречены на непонимание, и всё же появляется нечто, объединяющее их в единый мир, более целостный, чем каждый из них в отдельности.
Стремление понять друг друга есть ложное и порочное стремление. Оно исключает понимание как таковое. Чтобы что-то понять или понять кого-то, нужно прежде всего увидеть. Например, чтобы увидеть звёзды, нужна ночь. Чтобы увидеть зелень листвы, нужен свет солнца. Одно без другого не существует. Поэтому и такое стремление, как понять кого-то, есть стремление ложное, основанное на любопытстве, а не любознательности. Любопытство, как правило, избирательно, а любовь к знаниям не отделяет зерна от плевел. Такая любовь даёт возможность понять, что знания существуют и в зерне, и в плевелах, и что плевела необходимы на стадии формирования зерна, его вызревания. Поэтому нельзя их выбрасывать как ненужный хлам, необходимо считаться с ними, иначе рутина всезнания захлестнёт тебя жёсткой и подавляющей дух волной.